Мечтала отремонтировать крышу своего дома
Мы все можем помочь воплотить в жизнь
мечту ветеранов, для этого просто
Мы все можем помочь воплотить в жизнь мечту ветеранов, для этого просто
Живет в селе Скворцово Симферопольского района Республики Крым всеми уважаемый человек, ветеран войны, ветеран труда — Мокрицкая Ольга Ивановна. Родилась она 10 марта 1931 года в польском хуторе Лахва Лунинецкого района Брестской области в семье крестьянина. В семье она была самой младшей, имела старшую сестру и двух братьев, один из которых погиб на фронте. Жили по-крестьянски, пахали и сеяли. В сентябре 1939 года пришла Красная Армия. Как говорит Ольга Ивановна «Легли спать в Польше, а проснулись в Советском Союзе». Никакого фронта не было, все прошло мирно и спокойно.
Из воспоминаний Ольги Ивановны:
Я, после прихода советской власти пошла во второй класс. Ходила на уроки в деревню Лахва. По-русски только знала, что польская «с» — это русская «с». И все. Зато арифметику сдала неплохо. Второй класс окончила. Потом война.
Вскорости к нам пришли немцы. Быстро появились полицаи из местных. Ввели комендантский час. Он был особенно неудобен нам, молодежи, мы же привыкли бегать допоздна. Где-то задержался, после девяти вечера могли и стрелять в тебя. Ведь полицаи из своих, каждого знают. А такие оказались сволочи, что стреляли в детей.
Старший брат у меня погиб на фронте, а Павел работал на рыбзаводе, и при приближении немцев открыл шлюзы. Выпустил всю рыбу в речку из прудов. Чтобы оккупантам не досталась. Столько карпов крупных там было. Дальше он стал вести подрывную деятельность. Индифферентных к политике записали на работы в Германию, а оставшиеся стали организовывать подполье. Павел и его друг не поехали в Германию, а начали прятаться. Партизанский отряд только формировался зимой с 1941-го на 1942-й. И брата с товарищем свели с начальством. В отряде тогда было только шесть бойцов. Потом молодежь пошла, отряды разрастались. Сначала был отряд имени Сталина, потом его переименовали в отряд имени Калинина Сталинской бригады Брестского соединения.
В ноябре 1942-го к нам в дом вечером пришли соседи и рассказали, что надо уходить, потому что местные полицаи узнали, что брат не поехал в Германию, а находится в партизанах. Собрались нас арестовывать. Родители поросенка зарезали, на подводу все сложили, и уехали. Как только стемнело. Нам люди рано утром сносили молоко в дом, потому что он стоял посредине хутора, и отец отвозил бидоны в деревню к немцам. Только народ собрался, как полицаи пришли. Кричат: «Выходи!» И сразу поджигают дом, а потом снова кричат. Такова была их тактика: сжигать хату и вопить одновременно.
Попали в отряд. Я была маленькой, но полезной. Сначала на кухне картошку чистила, позже, когда сделали санчасть, ухаживала за ранеными. Перевязки делала. Бинтов не хватало, поэтому рвали полотняные рубахи, из хорошего выбеленного полотна. В 1943 году сделали в лесу площадку, на которую стали прилетать самолеты, забиравшие тяжелораненых. Тогда пошли хорошие лекарства и бинты.
В 1943 году отряд стал более многочисленным. В него входило четыре роты. Старший брат Ольги Ивановны стал командиром подрывной группы. Отряд был многонациональным, бок о бок сражались и русские и белорусы, украинцы и евреи. Кто-то храбро бился, кто-то предпочитал при штабе находиться. Но евреев отличала большая по сравнению со славянами грамотность. Пожилые евреи, лет под сорок или пятьдесят, могли радио отремонтировать и сводку Совинформбюро принять. И учили партизан, как передачу отправить. Все партизаны были одеты в гражданские вещи, никакой военной формы не было. Кто в лаптях, кто в сапогах ходил.
К нам в отряд переходили мадьяры и румыны. Особенно они пошли в леса после разгрома немецких войск под Сталинградом. У них шинели были отличной от немецкой расцветки. Ходили на задания и воевали бок о бок с нашими партизанами.
Появлялись и незнакомые люди. Однажды меня попросили провести по тропкам, в том числе и тайным, новоприбывшего. И сказали, но чтобы он близко ко мне не подходил, при этом надо ходить по камням. Он в пути много интересовался всем. Я все вопросы запоминала, но не отвечала. Мне приказали, что когда доведу его до поста, то в случае излишнего со стороны нового человека интереса обязательно должна назвать часовым любое число, которое мне взбредет в голову: «девять», «один» или «два». Там будут знать. Провокатором он не оказался, просто излишне любопытный. А это сразу наводило на подозрение.
Партизаны были вооружены первое время трофейным оружием, в основном небольшими мадьярскими карабинами Манлихера, взятыми где-то на складе. Потом пошли автоматы ППШ и ручные пулеметы Дегтярева. Много давали гранат. Все это привозили на самолетах.
Весной и летом 1943 года началась «рельсовая война». Однажды мимо нас шел большой состав, успевший пройти несколько станций. Был битком набит техникой и танками. И если бы он прошел еще одну станцию в районе базирования нашего отряда, то вся эта техника попала бы на фронт. Необходимо его остановить. В группу отправили одних добровольцев. Возглавил ее мой брат Павел. Среди бойцов оказался Ваня Целиков, которому не исполнилось и восемнадцати лет. Перед выходом всех предупредили, что остался последний шанс пустить под откос состав. По рассказам брата Павла, группа вышла в сильный снег. Они и под снегом шли. Выглядывали из-под сугробов. А охранялась железная дорога очень сильно. Немцы стояли повсюду с собаками. Вдруг группа увидела, что семафор подняли и поезд пошел. Партизаны рванулись туда, но паровоз уже начал прожекторами резать рельсы. Тогда вперед бросился Целиков, мой брат в панике ему крикнул: «Назад!» А он обернулся и ответил: «Товарищ командир, у тебя есть, кому плакать, а я один на свете, никого не осталось». Бросился прямо под состав, машинист увидел, что кто-то есть на рельсах. Засигналил. Часовые бегут к составу. И прямо у них на глазах Ваня подложил этот фугас, тут же раздался взрыв. Тело Целикова кубарем скатилось вниз. Состав пустили под откос.
Тем временем в партизанском отряде в ожидании результатов выхода группы было страшное напряжение. Люди стояли кучками. Отец о чем-то тихо говорил с мамой. От детей ничего не скроешь. Тревога витала над головами. Когда мы услышали далекий взрыв, то на небе появилась зарево. Комиссар поглядел на часы и уверенно произнес: «Ну, все. Теперь осталось только дождаться ребят». Все, кроме Вани, пришли. И брата моего нет. Ни среди убитых, ни среди пленных. Позже выяснилось: Павел, находившийся во время взрыва рядом с составом, получил сильную контузию. Как все успокоилось, он спокойно встал, перешел на другую сторону железной дороге и пошел себе куда-то. Совсем в другую сторону. Затвор автомата открыт, патрон болтается. Идет себе, навстречу попадаются играющиеся пацаны: кто на санках, кто на чем. Кричат ему: «Дядя партизан, не ходи дальше, там немцы!» Когда он узнал, какая впереди деревня, то только тут понял, насколько далеко зашел от отряда. Павел пришел в себя, зашел к знакомому партизанскому связному, отоспался там хорошенько, отправился в отряд. Мы же тем временем все плачем. К отряду вела широкая просека в лесу, а Павел петь любил. Взял бутылку с самогонкой в руки, и поет: «Кто с политрой по жизни шагает, тот никогда и нигде не пропадет!» Так он зашел в отряд. Все, конечно, кинулись его обнимать со словами: «Павлик живой! Павлик живой!»
Летом 1943 года начались массовые поджоги деревень за поддержку партизан. Немцы входили в населенные пункты, особенно расположенные близко к лесу, сгоняли людей в сараи и заживо сжигали. Или расстреливали. К нам в отряд как-то прибежало два мужика в нижней одежде. На дворе зима. За ними пришли женщина, села на снег, и руки на груди сложила, при этом качалась. Ни с кем не разговаривала, только качалась. Потом мужики немножко разговорились, как-то зашли к нам в землянку. Оказалось, что женщина бежала от карателей, а впереди ее дочка убегала. У девочки были большие косы. И когда разорвался снаряд, то осколок срезал косичку, а девочку убило. Женщина же держала в руках ту косу очень долго. Потом она немножко пришла в себя и ушла от нас на фронт. Решил стать снайпером. Сказала: «Я ни одну пулю мимо немцев не пропущу».
Однажды в отряд вернулась разведка и привела мальчика. Вся одежка на нем была в золе. Повсюду пятна крови. Сам он весь белый. И как мы возле него ни крутились, он не говорил. Потихоньку обмыли его. Командиры нам сказали от него не отходить, все время говорить с ним. И он все-таки заговорил. Мальчика звали Антек. Поляк. У нас в округе имелись польские села. Рассказал, что к ним приехали каратели расстреливать мирных жителей. Ночью выкопали яму, а утром стреляли. А мама ему сказала, что если будут стрелять, то ты за меня прячься и вместе со мной падай в землю. Получишь шанс выжить и убежать, когда уже никого не будет из карателей. Он так и сделал. Когда очнулся, то светила луна. Он оказался в объятиях мертвой матери. Так как их дом не догорел, то он спрятался в золу. Волосы побелели. Как Антек увидел в зеркальце свои волосы, то еще долго не разговаривал. Потом его увезли на самолете на Большую Землю, где он попал в Суворовское училище. В 1947 году я переходила через улицу в райцентре Лунинец, и вдруг навстречу попался суворовец высокого роста. Он ко мне подошел, снимает фуражку, встал на колени и начал говорить: «Олька! Олька!» Господи, это был Антек. Так он и остался белым.
Вскоре к весне 1944 года мы оказались в прифронтовой полосе. Немецких войск становилось все больше. Каратели вынуждали нас постоянно менять месторасположение отряда. Однажды мы выезжали из села и встретились с группой верховых из соседней деревни. Начальство прошло мимо нашей колонны и всех строго-настрого предупредило, чтобы не издавали ни звука, ни слова по-русски, потому что нам повстречались бандеровцы. Украинские националисты. Все тихо себя вели. Но кто-то все-таки что-то брякнул, и упашники начали кричать: «Это москали! Москали!» Начальство между собой уладило, мы избежали бойни. Разъехались в разные стороны.
Дальше соединились с Красной армией. Тепло на дворе было. Когда прорывались к линии фронта, на передовой все гудело. Шли постоянные бои. Страшное дело. Семь дней шли – по пути попадались одни сожженные деревни, где стояли одинокие дымоходы. Ни единой живой души.
После соединения с советскими войсками мы остались в тылу, затем вернулись в родную деревню после ее освобождения. Стали поднимать хозяйство. Павел остался в районе готовить призывников. 9 мая 1945 года все страшно радовались. Запомнила одного партизана, Борьку. Он сел на землю, руки положил на голову. Ему кричали: «Ты что не радуешься, ведь война закончилась?!» Тот ответил: «А куда мне теперь идти, у меня никого нет». Как сейчас помню его слова, ведь все кругом было побито оккупантами. Выжженные села и деревни.
После войны в районе активизировались «бульбаши». Местные националисты. Убили участкового. В 1948 году прислали председателя колхоза. Его тоже убили. Целыми семьями вырезали приезжих. Как-то к нам на хутор приехал инвалид, с ребеночком. И почему-то из этого дома никто долго не выходил. Когда зашли внутрь, то увидели, что «бульбаши» зарубали их обоих. Среди них наряду с идейными националистами было очень много бывших полицаев, кто не поехал с немцами, старост и других вражеских пособников. Они прятались в бескрайних белорусских лесах, где партизанами были подготовлены и землянки, и места для засад. Мой брат Павел руководил призывниками 1928 года рождения. Они прочесывали леса. Но всех не выловишь, лес есть лес. Брат так говорил: «С немцем легко было воевать, он добежал до болота, и остановился, дальше не пойдет, а полицай за тобой идет даже по брови в болотной воде. Предатели много творили». И действительно самыми страшными врагами партизан были эсесовцы и полицаи.
После войны все стояло пожженное, отец пахал поле. Еды не хватало, хорошо хоть, что кто-то принес картошки, другие еще что-то. Мой крестный Андрей Барышин, партизанский связной, разделили свои продукты, и нам отдал ровно половину. Тем и спаслись. А когда взошли поля, то мы терли колосочки, руками выбивая оттуда зернышки, которые клали в рот. И мама радовалась: «Теперь мы с голоду не умрем». В 1948 году пошел колхоз. Стало полегче. В 1959 году с семьей переехали в крымское село Скворцово. Здесь работала в поле, на ферме. В 1986 году вышла на заслуженную пенсию.
Годы Великой Отечественной войны, когда страна воевала от мала до велика, не забудутся никогда. Ведь это наша история, память сердца. Хочется поклониться всем тем, кто воевал и умирал на фронтах Великой Отечественной войны для того, чтобы продолжалась мирная жизнь, чтобы спокойно спали дети, чтобы радовались, любили, были счастливы люди.
Пусть будет только мир. Советские солдаты этот мир спасли.
Так как эта мечта не имеет денежной оценки и Вы можете помочь нам осуществить ее, отправьте Ваши контактные данные, чтобы мы могли с Вами связаться и вместе осуществить мечту!
Нажимая на кнопку, я даю согласие
на обработку персональных данных
Стать партнёром
Нажимая на кнопку, я даю согласие
на обработку персональных данных
Стать волонтёром
ДаНет
Нажимая на кнопку, я даю согласие
на обработку персональных данных